«Служилые люди» Московского государства в XVI – начале XVIII. Экономическая, военно-политическая и идеологическая проблематика. (в свете изучения Астраханского гарнизона)
Вторая половина XVI в.,- эпоха экспансии Московского государства - ознаменовалась постройкой целой серии городов и опорных пунктов.
Не прекращается градостроительство и после смерти Ивана IV. Нетрудно заметить, что все эти поселения либо выросли из слобод, либо построены в качестве «бургов», причем зачастую последние возникли не «пост фактум», как обычно, а синхронно.
К концу XV в., Московская Русь подошла как сильное феодальное образование. События XV в., выдвинули на первый план московских «Рюриковичей». К тому времени Москва приобрела, в определенной степени, международный авторитет. Но молодое государство ещё не вышло из предыдущей фазы своего развития; ещё были сильны родовые связи древних феодальных родов. В определенном смысле ситуацию конца XV - 2 четверти XVI вв., в Московском государстве можно сравнить с ситуацией синхронного периода в Англии: когда сильная централизованная власть уже могла противостоять магнатской вольнице, но была недостаточно сильна, чтобы сломать ей хребет.
В экономическом базисе московской Руси так же идут значительные подвижки.
Перемены, происходящие в малоподвижной феодальной общине, к тому времени были типичны для значительной территории Европы; бурно идет процесс этнической консолидации. В глубоком кризисе находятся города, так как эти процессы подтачивают окостеневший цеховой строй. Разрушается могущественная Ганза, а все это вкупе способствует высвобождению громадных масс населения. При этом неизбежно разрушается и надстройка. Обилие мелких ремесленников не связанных узами цехового строя, распространение мелкой торговли в невиданных доселе масштабах, подрывают сами основы феодализма.
Мощные подвижки претерпевает и село - основа экономики феодальной ОЭФ (общественно экономическая формация). К концу XIV в., крепостничество сдаёт позиции. На селе начинает активно распространяться сезонный найм.
Насколько было распространенно сезонное наемничество хотя бы в той же Англии уже к середине XIV в., ярко иллюстрирует «Ордонанс о рабочих и слугах» 1349г. О сезонных наймах на рубку дров и покос указывают документы того времени. В этот же период распространяется такой общественный слой как бродячие подмастерья.
В XV в., территория русских княжеств была разделена на два крупных региона; княжества в составе Великого Княжества Литовского и княжества Востока Руси.
Территория Восточной Руси, как и Литвы в то время, не была областью развитых крепостнических отношений [1]. Крепостное право существует здесь в архаичных, неразвитых формах. Кроме того, судя по дошедшим до нас документам, здесь, активно распространяется кустарное ремесло, не связанное с цехом (который на востоке Руси в Литве и Молдавии, развит слабо) [2]. Общественные слои и прослойки, не связанные с селом и не состоящие в крепостной или личной зависимости были налицо.
Основой и опорой тогдашней власти было войско. Традиции истинным воином признавали только рыцаря. Однако к этому времени само рыцарство было крайне разложенным; вплоть до службы в гусарах [3]. Часть, в скрытой форме, искала возможность заложить свой меч подороже, часть догнивала в родовых поместьях, не гнушаясь разбоем на большой дороге. Но были и активные элементы; именно из их среды выходили учённые-гуманисты, просветители, во времена Крестьянских Войн становившиеся начальниками революционных отрядов.
Состояние класса феодалов было таково, что царская власть не могла опереться ни на один из его отрядов. Зарождающемуся самодержавию требовалась дополнительная опора.
Следует отметить, что, судя по дошедшим до нас документам и памятникам изобразительного искусства военное дело XV в., оставалось в рамках предыдущего периода – феодального войска. Однако тот же XV в., дает и другие образцы – н.п. гуситские войны. Вообще весь совокупный опыт войн на территории Евразии четко указывает – дисциплинированное крестьянское ополчение, оснащенное к тому же новым оружием, вполне могло противостоять тяжелой коннице.
В 1550г., указом Ивана Грозного образуются стрелецкие полки, само по себе формирования стрелков из фитильного мушкета новостью не было, но в условиях западной Европы сколачивать подобные полки в большинстве случаев приходилось путем найма. В условиях относительно отсталой Московской Руси основой для подобных формирований послужили, как говорилось выше, развившиеся к тому времени слои мелких ремесленников, промысловиков и торговцев, что и оговаривал документ 1550г.
Стрелецкое войско, служило не просто эффективной военной силой, но и противовесом рыцарским полкам удельных князей и бояр. С другой стороны царская власть не могла опираться на «мужика», (военное дело ещё долго оставалось приоритетом рыцаря). Поэтому армии того времени имеют, в описании, причудливый, многогранный облик. Что представляло собой войско Ивана Грозного, иллюстрирует серия документов об организации обороны на реке Оке в 1572году [4]. Это был год похода крымского хана Давлет - Гирея на Москву. Хорошо видно, что, не смотря на многочисленные мушкетерские подразделения (стрельцов и казаков «с пищалями») и наемных немецких копейщиков и рейтаров все же основой войска остается феодальная конница. Документ - «Писанные законы России» [5], говорит о детях боярских, которые служат в войске в качестве легкой кавалерии. Об этой коннице подробно пишут Ричард Ченслер [6] и Герберштейн [7]. Судя же спискам, часть воинов пришло под своими знаменами, а часть была вассалами крупных царских воевод – Одоевского, Шереметьева и др; эта часть видимо составляла тяжелую конницу.
Для сравнения с Московским войском приведем выдержки из знаменитого документа рубежа XV-XVI вв., известного как «Записки янычара» [8]:
«Всадники «акандие» – «….набираются добровольно и по своей воле и за свой счет ездят в походы. Некоторые турки называют их когмари (правильно «чомры»- И.В., т.е. овчары), так они живут тем, что добудут : …, ожидая когда их куда-либо позовут в поход :… и не нужно им приказывать или платить за службу или покрывать издержки.». Константин упоминает о «ротмистре» называемого «даэдирэр»; «к ниму от султана во всех областях приставлены воеводы (санжакбеги)».
Из текста видно, что «акандие» уходит в поход «о дву конь», причем заводная лошадь используется в качестве вьючной.
«Скарахоры» («то, что у нас солдаты») – набираются из «добровольных всадников» (видимо из тех же акандие), являются по призыву султана оружно, с установленной платой : «… золотой на четыре дня,..». Далее Константин пишет интересную фразу: «…. И с этого момента их не называют всадники, ибо они уже служат не добровольно, а становятся солдатами и им выплачивают каждый месяц, ибо их служба длится не долго. «Марталосы» (прим.: от греческого арматолы) по Константину комплектовались из христиан « служба их длится столько, сколько каждый захочет. Снаряжение они имеют такое же, как скарахоры, если он хочет иметь его больше, то это его дело». Константин называет и «войнуков», которые используются в качестве прислуги при войске.
«Янычары» - набиравшиеся из христианских мальчиков в завоеванных землях составляли гвардию (около 4 тыс. чел): «….они имеют над собой гетмана, которого называют ага (уважительное обращение к старшему родственнику И.В.). Автор отмечает, что сыновья этих командиров так же имеют наследственное право на службу султану. По вооружению янычары разделяются на лучников, пушкарей, мушкетеров и арбалетчиков. В бою янычары использовались как пехота. (Константин отмечает, что рядовым янычарам и их десятникам запрещено садиться на коней)».
Основой же войска остаётся феодальное ополчение (их два : Румелийское и Анатолийское) куда входят знамена князей и рыцарей (спахия).)
Представление о европейской армии конца XV – начале XVI вв., мы имеем благодаря работе итальянского историка Паоло Джовио [9] давшего развернутое описание войску французского короля Карла VIII. Основу этого формирования и его большую часть составляло французское рыцарство, явившееся на службу «конно, людно, оружно. Легкую конницу составляли конные стрелки из луков. Пехота состояла из аркебузиров и гасконских арбалетчиков. В состав войска входила и артиллерия, применение последней и определило победу французской короны.
Командование ополчения Воротынского было сформировано по общефеодальному принципу: вышестоящий начальник наиболее знатен. Воеводе из «худородных» в помощь выделялся, для поднятия авторитета, знатный напарник.
Поговорим о гарнизонах «государевых городов».
Сохранилось свидетельство Христофора Бэрроу – представителя английской торговой компании : « ….астраханский воевода содержит своих солдат в полном порядке и готовности; их всего 2000 стрельцов и казаков…» [10]. О сопроваждавших его стрельцах пишет и Дженкинсон [11], который в 1558 г., был в Астрахани, как видим стрельцы были включены в гарнизон изначально(!). Адам Олеарий пишет о 9 стрелецких приказах, общим числом в 4500 человек. Гарнизон располагал 500 орудиями.
Из цитаты Берроу и запискам Дженкинсона и Олеария видно, что в гарнизоне Астрахани отсутствует дворянская конница.
Изменения видны в смете; составленной по документам 1661-1663гг., С.В. Веселовским.
Приблизительно с середины XVI в.заявляет о себе новая общественная сила – казачество. В «Росписи Воротынского», усматриваются вольные, служилые и наемные категории, число всех «казаков» около 25% списка.
Значительна, в это время, роль казачества в качестве составной части городских гарнизонов. Под казаками не следует понимать монолитный слой. Разброс в социальном и культурном отношении, от Запорожской Сечи, до служилых Поволжских казаков, чрезвычайно велик, даже идеология сообществ вольных людей данных территорий, может разниться ;
Так, в частности тот же Бэрроу, посланный Английской компанией в Персию в 1579-1581гг, и просидевший около года в Астрахани, отмечал, что воевода использует казаков основном для охраны города (а не крепости), и для различного рода поручений и служб; в то время как самые ответственные дела – охрана Астраханского кремля, сопровождение иностранных послов, охрана учугов возлагается на стрельцов.
Положение казаков в Астрахани было типично для восточных областей Русского государства вообще. В материалах и документах по Русско-Китайским отношениям [12] казаки выступают как посольские и гонцы. Картина нетипична для Северской Украины, где казачество составляло основу населения.
В смете С.В. Веселовского [13] бросается в глаза:
а) стрельцы присутствуют в подавляющем большинстве городов и укрепленных пунктов
б) к казакам это относится только касательно западной части Московской Руси, Поволжье, располагая значительными вооруженными силами, имеет в гарнизонах только стрельцов, казаки же там отсутствуют.
Необходимо рассмотреть исторические процессы, протекавшие на данной и смежных территориях, поскольку они имеют более глубокие корни.
Казачество, точнее запорожские и северские казаки, заявили о себе ещё во времена Смуты; в 1596г., была подписана Брестская уния, согласно которой часть православных иерархов Речи Посполитой принимало римский «символ веры». В это же время подрывается влияние литовского боярства, наиболее влиятельные роды которого придерживались православия. Униатство наталкивается на значительное сопротивление, как литовско-русской шляхты, так и казачества востока Речи Посполитой. Социальной базой униатской церкви становится придавленное феодальным гнетом крестьянство Червонной Украины и Львовщины. На левобережье Днепра и в степной части его правобережья происходит оседание значительных масс мигрантов из Литвы Руси, Молдавии, Балканского полуострова и Кавказа; в этом регионе Православие становится символом, противостоянием тому от чего уходили крестьяне образовавшие казачество Поднепровья, Запорожья и Северщины - «второму изданию крепостничества» и религиозной дискриминации; т.е. объединяет наиболее радикально настроенные и вольнолюбивые элементы.
В 1620г., казачье войско во главе с гетманом Сагайдачным дает отпор посполитскому воинству. Последним же оплотом православия считалась Москва.
Тезис: Москва – «Третий Рим» был выдвинут в 1-й четверти XVI в., монахом псковского Елиазарова монастыря – Филофеем, На Москву ориентирован был так же, крупнейший идеолог православия – киевский митрополит Петр Могила (представитель знатнейшего молдавского рода, окончивший Парижский университет и прошедший военную службу в войсках Речи Посполитой). С надеждой смотрела на Русь так же и христианская часть Кавказа, в т. ч. «столп православия»- Грузия.
Собственно православия, как единого толка ещё не существовало, «Восточным толком» или «Греческим законом» называли набор догматов, более или менее подходящих друг к другу и, как правило, противостоящих католицизму. Попытки преобразования церкви так называемыми «боголюбцами» привели к расколу. Символом одной части (кстати, тяготевшей к догматике принятой в Северской Руси) стал патриарх Никон, другой – ортодоксально-византиистской – протопоп Аввакум («Огнепальный»);
Церковное преобразование не было идеей Никона, но церковные иерархи четко угадали направление. Сам же Никон будучи убежденным сторонником тезиса: «священноство выше царства» был сослан «Тишайшим» в Соловецкий монастырь. Восточная же часть казачества придерживалась старого толка и, несмотря на эпизодические службы, Московскому правительству смотрело на усиление государственного влияния негативно. Поэтому для Поволжских городов присутствие казаков в гарнизонах было не только нежелательным, но и опасным. Наиболее же ярким выражением лояльности украинских казаков явилась Переяславская Рада.
Возвращаясь к «смете Веселовского» [14], не трудно заметить, что в большинстве гарнизонов поволжских городов появляются дворяне. За это время (1572-1663 гг.) в классе феодалов происходят решающие перемены, удельным весом начинают пользоваться новообращенные бояре и дворяне.
Царская власть сумела за 90 лет произвести ревизию класса феодалов и расправится с наиболее влиятельными родами.
Эти перемены сказались и на составе астраханского гарнизона и на роли Астрахани в политике Московского государства. Город превращается в центр воеводства и значительный торговый-промысловый пункт.
Ян Стрейс [15] и Фабрициус [16] побывавшие в Астрахани во времена восстания Степана Разина упоминают о наличии в гарнизоне солдат. Те же авторы говорят о преобладании в командовании гарнизона иностранных офицеров, но стрелецкими приказами продолжают распоряжаться их «головы». По вышеупоменавшейся «смете Веселовского» видно, что солдатский полк стоит в единственном городе Поволжья – Астрахани.
Тем не менее, в скором времени звезда Астрахани начинает закатываться. В «Росписи перечнивой» [17] относящейся к 1681г., Астрахань не упоминается вообще. Поволжские же города относятся к казанскому разряду, а воевода находится теперь в Симбирске. В «Росписи» исчезают классические названия командиров стрелецких полков, стрелецкие командиры называются теперь на европейский манер – полковник, полуполковник(подполковник), капитан. Бросается так же в глаза увеличившееся количество солдат, запорожских казаков, кавказцев. При этом «черкасы» гетманского полка оговариваются особо; их число 50 тысяч человек(!) при общей численности войска в 164 тысячи человек. Преобразование войска на европейский лад, вызвало недовольство стрельцов привыкших считать себя «царевой опорой», к тому же терявших вполне материальные привилегии. Обращает на себя внимание так же убывание такой в прошлом распространенной категории служилых представителей феодального класса как дети боярские и дворяне. В росписи они упоминаются редко, что указывает на дворянское ополчение как на архаизм сохранившейся с «рыцарских времен».
В начале XVIII в., в Астрахани побывал Корнелий де Бруи французский путешественник написавший в последствии свои записки, где пишет о тысяче солдат (под командованием полковника де Виня) и 600 московских стрельцах. Местная же часть гарнизона состоит из 900 стрельцов и тысячи всадников. Кроме того, Астрахань обязана поставлять в царское войско кавалеристов из татар. Из вышесказанного, несомненно – Астрахань, несмотря на своё выгодное географическое положение и сильную крепость продолжает находиться в опале, на что указывает большой иногородний контингент в гарнизоне.
Год спустя в Астрахани вспыхнет очередное восстание. Имя Разина среди восставших приобретет значение лозунга. Все это, а так же разгоревшееся в последствии Крестьянская война 1713г., подтолкнет петровскую администрацию к ускоренному расформированию стрелецких полков.
Астрахань является своеобразным индикатором для данного периода, подвижки в гарнизоне города как видим не всегда вызывались переменами в военном деле. «Государевы города» являлись опорой крепнущей центральной власти, а их население было именно теми, кто был наиболее заинтересован в скорейших переменах. Но те самые слои населения, активно поддержавшие царскую власть оказались немного спустя, уже укрепившийся этой же власти, крайне неудобными.
Царская власть поддерживалась как таковая, как антитеза чрезмерно вольному рыцарству и усилившемуся боярству. Достаточно вспомнить активную поддержку теми же самыми общественными слоями Лжедмитрия, и как немного спустя те же горожане и стрельцы, те же запорожцы поворачивают против экспансии польских и западно-русских феодалов.
Укрепляющемуся государству уже не нужны были мелкие ремесленники и ратные люди воюющие «на свой кошт», или попутно занимавшихся промыслами; оно нуждалось в мануфактурах, заводах и регулярной армии. Речь Посполитая так и не смогла выбраться из лабиринта аналогичных противоречий. социальные процессы в нём неизбежно принимали уродливые формы.
То, что происходило на данном этапе исторического процесса в Московии, не является каким либо феноменом. Русь шла вместе со всеми в общем русле мирового исторического процесса. Не развив в себе крепкую надстройку, оно тем самым не создало панцирь, сковывающий дальнейший рост. Именно поэтому, несмотря на большие исторические зигзаги, Московское государство уверенно шло в одном направлении. Петровские реформы только подчеркивают динамичность, эластичность и, в конечном счете, перспективность новоявленного государства, вспомним, что многочисленные реформы, проводимые в эти же периоды у соседей, к успеху не приводили; мощный феодальный класс как выразитель самых консервативных тенденций соседствовал с развитыми городами и забитым и угнетенным крепостным крестьянством, ( о жутком гнете крестьян в Венгрии, Германии, той же Речи Посполитой красноречиво говорят как дошедшие документы, так и народный фольклор).
